В гостях у истории
Ежегодно 18 мая музейные работники всего мира отмечают свой профессиональный праздник. И, конечно, те из нас, кто с нетерпением ожидает очередного похода в краеведческий музей своего города или встречи с раритетными экспонатами Эрмитажа или Лувра, также причастны к сегодняшнему празднику.
----------------------<cut>----------------------
Международный день музеев (International Museum Day) появился в календаре в 1977 году, когда на очередном заседании Международного совета музеев (International Council of Museums, ICOM) было принято предложение российской организации об учреждении этого культурного праздника. С 1978 года Международный день музеев стал отмечаться более чем в 150 странах.
По определению ICOM, музеи являются институтами на службе у общества и его развития.
По словам Жака Перо, экс-президента ICOM, «музеи должны занять место в сердце общества и быть открытыми общественности. Развитие наших учреждений зависит в большой степени от помощи общественности, и мы должны предложить ей возможность поддержать наши цели и принять участие в нашей работе. Таким образом, необходимо, чтобы музеи и общество работали вместе, в духе творчества и инноваций».
Принято считать, что через музеи общество выражает свое отношение к историко-культурному наследию, и с этим трудно не согласиться. Собирая и храня памятники материальной и духовной культуры, музеи ведут большую научно-просветительную и образовательно-воспитательную работу.
В 2009 году тема Международного дня музеев была определена словами: Музеи и туризм (Museums and tourism). В 2010 году темой Дня стали слова: Музеи во имя социальной гармонии (Museums for social harmony).
=========================================
Мы не будет сегодня останавливаться на истории Эрмитажа, а совершим виртуальную экскурсию
по залам Эрмитажа. А если быть еще точнее, тема материала — Скульптура в Галерее истории древней живописи.
Солнечный день в Петербурге – это всегда радость. Хочется без конца бродить по улицам, паркам и набережным. Но солнечный день может быть прекрасным и под крышей, если это крыша Эрмитажа. Как-то мне посчастливилось в такой день оказаться среди статуй, которые до этого всегда мне казались холодными и безжизненными. Свет солнца их сделал живыми. Сказочно похорошела Галатея, в которую вдохнула жизнь Афродита по просьбе Пигмалиона:
Пьетро Стаджи. Пигмалион и Галатея. Конец 18 века.
Скульптура конца 18 – начала 19 века экспонируется сейчас в одном из красивейших интерьеров Эрмитажа — Галерее истории древней живописи. Располагается она в здании Нового Эрмитажа, которое было возведено при Николае I архитектором Лео фон Кленце как здание Императорского музея. Этот зал должен был предварять картинную галерею и напоминать посетителям о том, что живопись родилась еще в античном мире.
О древней живописи в начале 19 века любители искусства узнавали в основном из литературных источников. Поэтому изображения на стенах зала бесконечно далеки от тех подлинных произведений античной живописи, которые известны нам сейчас по материалам археологических раскопок. В то же время чрезвычайно любопытна попытка немецкого художника Г.Хильтеншпергера выполнить композиции в технике энкаустики – живописи восковыми красками. Эта техника упоминается античными авторами, а нам известна по фаюмским портретам. Картины Хильтеншпергера укреплены на стенах зала, а композиции в куполах были выполнены Карлоццо Дузи. На сводах помещены барельефные портреты знаменитых мастеров европейского искусства, среди которых есть и портрет Лео фон Кленце.
Скульптура классицизма конца 18 – начала 19 в. естественно вписывается в стилистически родной ей интерьер. Интенсивность цвета лишь подчеркивает изысканную белизну пластики. При этом беломраморные вариации на античные темы так же далеки от подлинной античности, как и живописные росписи на стенах зала. Греки и римляне активно использовали в скульптуре цвет.
«Три грации» — работа одного из ведущих мастеров европейского классицизма Антонио Кановы. Созданная в 1810-е годы группа пользовалась большим успехом у современников, воплощала идеал красоты эпохи, страстно увлеченной античностью. Грации или хариты, дочери Юпитера и Эвриномы, олицетворяют красоту, изящество и благодатную сторону жизни. Ренессансные гуманисты связывали их образы с чистотой, красотой и любовью.
Еще одна работа знаменитого итальянского мастера в собрании Эрмитажа – изящная Геба. Дочь Юпитера и Юноны, богиня юности преподносила амброзию и нектар богам на Олимпе. Именно в этой роли показал ее Канова. Скульптор изобразил богиню словно скользящей по облакам; она едва касается их пальцами босых ног. Легкие развевающиеся одежды усиливают впечатление движения. В то же время слоистые облака, сливающиеся с тонкими одеждами Гебы, являются дополнительной опорой фигуры.
Произведения Кановы были очень популярны, они дошли до нас, как правило, в нескольких вариантах. Это относится и к статуе Гебы. Наибольшего успеха скульптор достигал в изображении утонченно-изящных образов. Мрамор обрабатывается виртуозно, камень словно лишается тяжести.
Еще одним виночерпием на Олимпе был Ганимед. Его изображение мы тоже встречаем в галерее. Это скульптура Бертеля Торвальдсена, датского скульптора, который большую часть жизни провел в Риме. Как и Канова, он завоевал европейскую славу, был избран президентом Римской Академии.
Ганимед, сын троянского царя Троса и нимфы Каллирои, был похищен Зевсом и унесен на Олимп. Торвальдсен изображает прекрасного мальчика, уже вознесенным на небеса.
Торвальдсен, как и Канова, показывает своих героев обнаженными. Ему принадлежат слова : «Наряд Господний не может одурачить, и он всегда самый красивый».
Теме нежного юношеского тела посвящена еще одна эрмитажная статуя Торвальдсена «Пастух», тоже созданная в конце 1810-х годов. Скульптура пользовалась большой популярностью и несколько раз была повторена мастером.
Живая скульптура Фальконе
Путешествуя по залам французского искусства в Зимнем дворце, нельзя не остановиться перед прелестным Амуром. Одной рукой он прижимает палец к губам, как бы призывая хранить тайну, а другой рукой потихоньку достает стрелу из колчана:
Имя автора этой скульптуры хорошо известно, только в связи с совсем другой его работой – памятником Петру I, которого мы давно, вслед за Пушкиным, величаем «Медным всадником». Неужели это один и тот же скульптор?! Да – Этьен Морис Фальконе. Рекомендованный Екатерине II ее корреспондентом и знаменитым энциклопедистом Д.Дидро этот мастер был известен у себя на родине не монументальными произведениями, а статуэтками для Севрской мануфактуры. Для знаменитой фарфоровой фабрики он работал вместе с живописцем Буше, а покровительство оказывала ему маркиза де Помпадур. Именно для нее он изваял «Грозящего Амура», вызвавшего всеобщее восхищение в Салоне 1757 года. Он хранится сейчас в Лувре, эрмитажная скульптура – одно из авторских повторений. Она была выполнена Фальконе по заказу графа Строганова.
«Грозящий Амур» Фальконе – один из главных образов эпохи рококо. И по содержанию: тема чувств и самого изменчивого из них – любви, центральная для искусства этого стиля. И по типажу: детство, ранняя юность с их нежными и мягкими формами – идеал красоты эпохи. И по форме: перед нами по-настоящему «круглая скульптура», которую хочется обойти кругом, которая в каждом ракурсе как бы меняется у нас на глазах. Это поистине живая скульптура. Не случайно она становится участницей живописных композиций.
«Амур» Фальконе фигурирует в одной из самых знаменитых картин эпохи – «Счастливых возможностях качелей» (1767) Фрагонара из собрания Уоллес в Лондоне:
Тот тип пластики рококо, который утвердился в середине 18 века, раньше появился в картинах Антуана Ватто еще в 1710-х годах. Почти в каждой картине мастера рядом с флиртующими кавалерами и дамами оказывается скульптура. Вот чудесное серебристое полотно из собрания Дрезденской галереи, где расфуфыренный и напыщенный кавалер скосил глаза на обнаженную и совершенно естественную нимфу:
А вот фрагмент другого «Галантного празднества» из той же коллекции, где обнаженная Венера кажется более живой, чем слегка кукольные фигурки кавалеров и дам:
В Петербург Фальконе приезжает для работы над статуей Петра I. «Вот вам человек, наделенный истинной гениальностью со всеми ее приметами и несообразностями, — пишет о нем Дидро, — Фальконе исполнен изящества, вкуса, ума, деликатности, прелести и очарования; он груб и вместе обходителен, приветлив и мрачен, нежен и суров; он мнет глину и режет мрамор, но не забывает о чтении и размышлении, он язвителен и доверчив, насмешлив и серьезен…» В Эрмитаже сохранился портрет скульптора, выполненный по заказу Екатерины II его ученицей Мари-Анн Коло:
Вместе со скульптором в Россию прибывает его «Зима», начатая по заказу маркизы де Помпадур, а завершенная для Екатерины II. Грациозная женщина прикрывает краем плаща цветы. У ее ног расколовшаяся чаша с замерзшей водой – символ зимнего холода; куб, на котором она сидит, украшен знаками Зодиака, соответствующими зимним месяцам:
Скульптор был доволен своей работой. "Это может быть самая лучшая вещь, какую я только могу сделать…", – писал о статуе сам Фальконе.
Но лучшей вещью мастера стала не изящная «Зима», а Петр Первый – «гигант на бронзовом коне». Памятник был торжественно открыт 7 августа 1782 года. И хотя масштаб его совсем иной, а героическая тема и лапидарный язык заставляют забыть о галантности, но что-то от рококо все же остается. Это и пьедестал, уподобленный волне, и извивающаяся змея. Но самое главное, что роднит этот образ с рококо – эффект живой скульптуры:
«Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?»
По-настоящему оживает эта скульптура в поврежденном уме пушкинского Евгения:
«…………..Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось...
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.»
